Эта печальная история – не вымысел, а грустная быль. Итак. Только представьте себе…
Воскресенье. Вечер. Время: 20 часов ну или около того.
Что может быть ещё тоскливее в системе, чем это время? Точнее безвременье…
В ротном помещении второго курса третьего факультета время тянется тоскливо и очень медленно. И кажется, что оно как-то по-особенному липко тянется: точно кем-то выплюнутая жвачка, когда по неосторожности на неё наступаешь. Она липнет абсолютно ко всему – к ботинку, к асфальту и противно тянется своими каучуковыми соплями за тобой. И нет никакой возможности быстро избавиться от её липучей противности.
Вот так и тянется жвачкой воскресный вечер на втором курсе. На центральном проходе потрёпанный ламповый телевизор «Радуга» обречённо развлекает самого себя и скучающего дневального. Телевизор монотонно и вяло рассказывает об очередных успехах перестройки и гласности в разваливающейся стране Советов.
Кто-то в тельняшке и фиолетовых уставных семейках с незажжённой сигаретой во рту, вяло шаркая сланцами, прошлепал мимо томно умирающего на баночке дневального:
- Дай огня, - лениво спросил дневального.
Тот даже не глядя в сторону просившего молча достает из кармана брюк зажигалку и протягивает её со словами: «Вернёшь две!».
- Угу, - прикуривает полураздетый, выпускает клубы сизого дыма, равнодушно отдает зажигалку обратно дневальному и молча входит в умывальник.
Скучно.
Воскресный вечер вяло тянется ко сну. В роте почти никого нет! Почти все – в увольнении в город.
Все неуволенные, а их набирается немногим более десятка, лежат в своих кубриках на коечках. Кто-то лениво переговаривается с соседом. Кто-то, накрыв голову подушкой, спит без задних ног – как говорится «давит массу» - высыпается впрок. Кто-то читает книгу. Кто-то безмятежно дремлет на спине – он побеждён: на его груди ласковым котёнком пригрелся конспект по физике. Всё-таки, замечательное снотворное - эти конспекты.
Ни у кого нет никаких идей, никаких рациональных мыслей. Думать не просто лениво, а даже больно.
Тоска и скука оккупировали ротное помещение и всех оставшихся в живых в кубриках. В это время роту наполняет атмосфера вялотекущей шизофрении с сумеречным состоянием души.
Кто-то произносит: «Блин, и есть хочется, и жевать лень». А в ответ на вялую шутку только тишина: лениво всем очень. Ужасно лениво.
Вдруг безмятежность воскресного болота 32-й роты нарушает громкое, но вялое жабье кваканье дневального: «Дежурный по роте на выход!»
- Кого ещё чёрт сюда принёс? – скрипя койками, возмущаются потревоженные курсанты, переворачиваясь с одного помятого бока на другой...
Не дай Бог - это дежурный по системе – придётся вставать со своего лежбища.
Курсант, лежащий на койке ближе всех к входной двери кубрика, лениво подымается, нехотя приоткрывает дверь и, высунув голову в коридор центрального прохода, присматривается, прислушивается, пробует носом воздух, словно английский сеттер в высокой траве на охоте.
- Ну? Что там? Кто? – раздаются немного встревоженные, но всё равно ленивые голоса.
- Всё нормально! – успокаивает сеттер и, немного помедлив, добавляет, - Там деж-по-факу (дежурный по факультету) и с ним какой-то мичман весь в белом, наверное, дежурный по камбузу…
- А он то какого лешего здесь делает?
- Наверное, всем нам компот принёс, - вяло шутит сеттер, лениво прикрывает дверь в кубрик и, вяло помахивая хвостом, вновь устраивается в коечке, сладко позёвывая...
В это время полусонный дежурный по роте, разглаживая морщины на темно-синей суконке и на своей розовой заспанной репе, спешно подковылял к дежурному по факультету и, вяло козырнув, смущённо представился.
- Есть кто старший на рейде? – нетерпеливо спрашивает деж-по-факу.
- Так точно, - кивает полусонный дежурный, - старшина роты.
- Где он? – у дежурного по факультету в безусловном рефлексе уже заметно повышаются и градус злости, и уровень громкости.
- У себя, в старшинской, - дежурный по роте обречённо втягивает голову в плечи.
Деж-по-факу в стремительном ястребином порыве подлетает к старшинской комнате и с треском распахивает её! За ним часто перебирая крылышками, смущённым воробьём-альбиносом едва поспевает смущённый дежурный по камбузу в белой курточке.
Темная пасть прокуренной старшинской заглатывает обоих, и дверь тут же с треском захлопывается. Вскоре из-за неё до ушей потревоженных дневального и дежурного по роте доносится лязг мечей, хруст ломающихся копий, грохот щитов и свист стрел. Крики и стоны раненых перекрывают дикое ржанье коней и грохот колесниц. Услышав это, дежурный по роте подхватывает себя на руки, и в панике мчится в самый дальний кубрик роты, где в самом тёмном углу он испуганно бросается на койку и накрывает свою голову подушкой – он ещё с детства боится крови и не терпит насилия. А до стоящего на боевом посту дневального по роте из-за двери старшинской комнаты всё ещё доносятся звон холодного металла, хруст дробящихся костей и стоны смертельно раненого старшины роты, молитвенные причитания дежурного по камбузу и победный клич деж-по-факу.
Наконец всё стихло. Дверь медленно открылась и из старшинской комнаты неспешным наполеоновским шагом вышел деж-по-факу. У него был такой самодовольный вид, что казалось он вот-вот сейчас достанет из кармана пачку сигарет, прикурит одну и с чувством глубокого удовлетворения с удовольствием глубоко затянется сизым табачным дымком. За ним, подобострастно кланяясь всем, и даже своему отражению в зеркале суетливо семенил воспрявший духом дежурный по камбузу в белоснежном, но слегка запачканном, свадебном сюртучке. Спустя какое-то время из старшинской с грациозностью изнасилованного носорога вывалился и сам очумевший старшина роты главный корабельный старшина Васильцов. В трясущихся руках он держал светло-коричневый прямоугольник разлинованного в мелкую сетку электрокартона. Это был график дежурств роты. На его остром носу большая черная родинка выросла в размерах и теперь злобно топорщилась этаким пеньком.
- Дневальный! - взревел Васильцов, невольно срываясь на фальцет: «Сейчас же дай команду: «Третьему взводу построиться на ЦП (центральном проходе)!»
Дневальный, глубоко осознавши весь трагизм положения ротного старшины, неистово заорал на всю роту, тоже перейдя на фальцет: «Третьему взводу выйти и построиться на ЦП! Форма одежды – повседневная!!!»
В кубриках заскрипело, зашуршало и зачмокало.
Спящее курсантское болото, приоткрыв двери всех четырех кубриков, недовольно выпустило пузыри ленивого возмущения, тоскливо чавкнуло закрывающимися дверями и замерло без движения. Помедлив с минуту, старшина роты, громко ругаясь и неистово топая по бетонному полу, яростно ворвался в кубрик третьего взвода! «А ну встать! – орал он. - Вы что? Команды не слышали, грёбанные покарябанные? Всем по два наряда! Каждому! А-ну вперед - на ЦП! Построение!»
Обалдевшие от внезапного и самое главное беспричинного старшинской немилости все уцелевшие «грёбанные-покарябанные» третьего взвода с унылыми лицами бурлаков поплелись, тяжело шаркая своими лаптями к месту построения… Но их было так катастрофически мало…
И поэтому старшина роты в своем упоительном неистовстве послеоргазменной эйфории теперь врывался уже в каждый кубрик роты и орал всем: «Встать! Выходи строиться!»
Остальные курсанты других взводов вставали с насиженных коек, кряхтели, обувались, одевались и уныло плелись на центральный проход, недовольно шипя и радостно поругивая неуёмного Васильцова. Спустя пять минут на месте построения стояла неровная шеренга из полутора десятка курсантов, одетых кто во что горазд и из подлобья сонно поглядывала на злобствующего и недавно изнасилованного старшину роты.
А старшина, почувствовав неминуемое спасение, немного расслабился и теперь сменив гнев на милость, словно извиняясь по-простому начал объяснять построившимся: «В общем, ситуация следующая. По случайному недосмотру нами был упущена важная деталь. А именно: сегодня у третьего взвода по графику чистка картофеля. А третий взвод сейчас в увольнении. Ставлю всем боевую задачу: сейчас же переодеваетесь в рабочее платье и идёте к дежурному по камбузу. Получаете у него наряд на картофель и чистите до возвращения третьего взвода из увольнения.
Обратите внимание: Вы точно знаете чешский! Сомневаетесь? Давайте проверим!.
После чего можете идти спокойно отдыхать к себе в роту. Всё понятно? Вопросы есть?»Вопросов не было. Всем было абсолютно ясно, что вялая интимность воскресного вечера была жестоко украдена по недосмотру старшинского состава роты. Вялость и незатейливость воскресного вечера была грубо и беспардонно заменена на пошлый грязный картофель. Мало того, что в увал не отпустили, так ещё и на картошку сослали. Два наказания за один проступок – это не по уставу!..
Но делать нечего. Прав тот, у кого больше прав.
Я не буду описывать скучную процедуру переодевания, построения и перехода несчастной команды на камбуз в распоряжение дежурного. Не стоит также останавливаться на описании утомительной процедуры получения полутора тонн картошки. Ничего интересного не было и в самой процедуре чистки картошки. Только всем было немного грустно и слегка обидно, что пришедший из увольнения на выручку третий взвод мог только с часу ночи приступить к полноценной чистке.
Самое интересное началось как раз следующим утром.
В семь утра, как обычно, был подъём – всем на зарядку. Но, несмотря на свою зловредность, в то утро у старшины роты вдруг шевельнулось такое робкое чувство похожее на гуманность с задумчивым состраданием. И поэтому он приказал выйти из строя всем, кто вчера вечером чистил картошку. При этом третий взвод, нагулявшись вдоволь в увольнении и чистивший картофан до трех ночи, теперь спокойно спал до восьми утра в своём кубрике. «Залётные» вышли из строя и с благословения главного корабельного старшины отправились в свои люлечки под завистливые взгляды остальных досматривать свои военные сны.
Когда рота убежала на УФЗ, в помещение вошел радостный деж-по-факу. Он вчера успешно разрулил критическую ситуацию с картошкой и теперь вся система была спасена от неминуемого голода, факультет – от позора, а он – от взыскания! Дежурный по факультету в сопровождении дежурного по роте вошел в кубрик первого взвода и включил свет. То, что он увидел, расстроило его и даже обескуражило: в четырех коечках, свернувшись калачиками, нагло и цинично спали курсанты.
- Это что такое? – возмущенно причитал деж-по-факу, уже уронив свое хорошее настроение на паркетный пол кубрика первого взвода. «А ну встать!»
- А что? Нам можно! Нам старшина роты дал добро, - полусонно и дружно законючило из-под четырех тёмно-синих одеял.
- Что такое? – деж-по-факу обернулся к дежурному по роте.
- Да, товарищ капитан 2 ранга, так и есть. Старшина их вывел из строя и отправил спать!
- Не надо здесь, товарищ старшина второй статьи, петь военных песен! – в сердцах воскликнул деж-по-факу, – чтоб я б так служил бы б! И добавил дежурному: «Пойдем дальше!»
Дальше было тоже самое и в кубрике четвертого взвода, и в кубрике второго взвода. Совсем осоловевший деж-по-факу ожидая подобное и в кубрике третьего взвода решительно распахнул дверь. Кубрик встретил офицера абсолютной темнотой, спёртой духотой и грозным храпом третьего взвода. Войдя вовнутрь, он включил верхний свет. Шок – это не то слово, которым можно описать состояние дежурного. Весь взвод спал! Нахально и громко спал! Деж-по-факу как зачарованный стоял в дверном проёме, держась одной рукой за косяк, другой – за останавливающееся сердце.
Когда яркий свет стал донимать обитателей второго яруса коек, послышались недовольные восклицания: «Чего делать нечего? Свет выключи! Спать мешаешь! Совсем охренел что ли?»
Деж-по-факу, собрал в кулак остатки воли и решимости и совсем обалдевший полушепотом спросил дежурного по роте: «А эти то, чего спят? Им тоже старшина дал добро?»
- Конечно! Они же картошку чистили до трех утра
- А те? – он мотнул головой в сторону коридора, где стояли потревоженные «залётные» и дружественно молчали.
- Те тоже…
Подавленный деж-по-факу молча развернулся, также молча - не сказав ни единого слова - вышел из кубрика и пошёл по коридору ротного помещения мимо полусонных потревоженных «залётных». Дежурный по роте, чуть помедлив, заботливо выключил верхний свет, аккуратно прикрыл дверь и пошел вслед за деж-по-факу. Тот стоял перед дневальным и в задумчивости почёсывал свой свеже выскобленный подбородок.
«Вот что, - сказал он подошедшему дежурному, - после зарядки старшину роты ко мне». И тихонечко вышел из роты к себе в рубку.
Так о чём рассказ-то? Ах да! О силе привычки!
Так вот. Вечером этого же дня на вечерней поверке старшина роты вывел тех самых залётных курсантов, которые накануне были им героически брошены на полторы тонны картошки и помогли всем избежать неминуемого скандала. Васильцов был настолько счастлив и растроган подвигом своих подчинённых, что в сердцах подарил всем по одному внеочередному увольнению! Он прямо так и сказал перед строем роты: «За стойкость и мужество, проявленные в критических условиях внеплановой чистки полутора тонн картофеля, означенным курсантам объявляю по одному внеочередному увольнению!» Это было невероятно – на младших курсах такого никогда не было – малы ещё!
Но от счастья и нежданной нечаянной радости на глаза героев навернулись слёзы благодарности! Они ещё раз были готовы внепланово броситься на кучу картошки! Преисполненные радостью все как один дружно произнесли: «Есть одно внеочередное увольнение!»
Рота засмеялась!..
Ах да!
Это же при наказании надо всегда говорить «есть», и повторять суть наказания. Например: «Есть два наряда на службу» или «Есть одно неувольнение!» или «Есть расстрел на месте!»…
А при поощрении надо бодро и молодцевато произнести «Служу Советскому Союзу!» Но, увы, с героями злую шутку сыграла так называемая сила привычки.
А слово - не воробей, вылетит - не отмоешься!.. И тут тоже вылетело. Но ловкий старшина роты всё-таки успел поймать вылетевшее. Он ещё в большем умилении возрадовался: так легко, быстро и совсем бескровно он сможет исполнить свое опрометчивое обещание по поводу одного внеочередного увольнения!
Он расплылся в улыбке и торжественно произнес: «За не знание строевого устава сим означенным курсантам объявляю по одному неувольнению!».
Рота опять засмеялась – ну не любят у нас на флоте всяких там выскочек.
И всё!
Залп прошёл! Торпеды вышли! И уже никакие причитания типа "Ой не пли! Не пли!" уже не помогут.
Так быстро в увольнение никто в мире ещё не ходил!..
Сила привычки, знаете ли, это пострашнее будет необузданной стихии и каких-то там форс-мажорных обстоятельств…
Больше интересных статей здесь: Забавное.
Источник статьи: «Привычка, знаете ли…».