Есть семейная байка, навсегда связанная с рождением моего четвёртого ребёнка, второго сына.
У моей сестры был бойфренд, знаменитый бармен Петрозаводска. К тому времени он уже давно не работал барменом, а занимался чем-то невнятным. Но годы службы у барной стойки в самом известном месте городка не выветрить никогда. Как и мастерство, которое не пропьёшь, и профдеформацию в виде всех возможных зависимостей и их последствий. Характер был взрывной, сам чел огромный – хватало, чтобы его боялись дети и некоторые женщины... Но – не моя сестра. Она играючи управлялась с его демонами и проживала с этим огнём, который ещё и по гороскопу был Лев и Свинья.
Я была в то жаркое лето на сносях, ожидала очередного сына к концу августа.
Любимый папа тоже был Лев, и тоже с зависимостями. Мы отпраздновали день его рождения 30 июля, как обычно, широко, на лужайке нашей лучшей в мире дачи с видом на озеро, с многочисленными гостями – под гитару, песни и детские концерты.
Шёл второй день праздника. Петь наши песни было уже трудно, так как соседи по даче тоже имели свой праздник, тоже какой-то день рождения, со всеми вытекающими. Но их вытекающие были заточены только под песни Ирины Аллегровой, особенно под «Привет, Андрей», на них они сильно налегали, да что там – злоупотребляли, а знаменитый бывший бармен такую попсу сильно не жаловал. Мягко говоря. Сначала это выдавал зубовный скрежет. Напряжение нарастало. Он даже кушать уже не мог, такую неприязнь испытывал к танцующим под хрипотцу пошлой стареющей блондинки соседям, и скоро впал в самое мрачное расположение духа. Мрачность передалась папе, и он ушёл спать. За ним, молча и технично прибрав стол, ушла спать терпеливая наша мама.
Выматерившись, забрался на второй этаж отяжелевший думами и телом бармен. Вечер не задался. Аллегрова вопила нещадно. Соседи визжали. Оставшаяся бодрствовать молодежь в виде сестры, меня и наших старших юных дочерей щёлкала семечки на веранде, младшие дети были уложены. Ничто не предвещало. Только охрипшая Ирина Аллегрова и пьяные вопли «Привет, Андрей!» бесконечно и нещадно нарушали дачное спокойствие, да слышно было, как ворочается и матерится наверху наш бедный бармен. Подступал психоз. А мы его проебали.
Я пошла было в дом бить мух, чтобы утром не докучали.
И тут терпение бармена лопнуло, пелена ярости застила его нетрезвый ум, и я услышала, как он скатился, громыхая чреслами, с лестницы второго этажа с криком «Пидоры!!!»
Двухметровый наш модный бывший бармен скатился с чердака, и бросился за вилами в сарай. Спасло то, что папа имел привычку в любом состоянии закрывать все амбары на ночь, и вил бармену раздобыть не удалось.
Тогда он выбрал здоровенную дубину из кучи дров под крыльцом, и, подначиваемый ничего не подозревающей Аллегровой, шагнул на соседнюю территорию.
Картина маслом: соседский дверной проем застилает тьма, двухметровая дубина в руках двухметрового, страшенного, перекошенного в лице мужика, не побоюсь этого слова – разъёбывает в секунду и щепки соседский стол. Брызги щеп и салатов повисают на вытянувшихся лицах хозяев и их гостей.
«Пидарасы. Заебали» – объясняет им, охуевшим на миг, все произошедшее секунду назад, бармен. Аллегрова, не почуяв опасности, продолжает гнуть свою линию про то, как она угнала чувака – как чужую машину девятку...
Первой вышла из оцепенения именинница, и удар сковородой по затылку бармена на миг выключил его, но и тут же включил всех ее гостей. Волной поднялась ярость соседская. Пришлись и мощь мужицкая, и помои, и та же злополучная дубина, и вилки, и вода, и все, что нашлось под рукой. Гром, молнии, хруст, треск, Аллегрова, удары, маты, грохот катящегося со склона тяжёлого тела, слабый писк сестры...
Храбрая сердцем сестра, приказав нам, беременным и юным, оставаться на своих местах, ринулась за любимым в бой.
Вопль «Бей очкастую! » возвестил нам, что дело плохо. Тут же вопль хозяйки тети Лиды «Не бейте Ларису!» подарил надежду. Мы с юными девами прилипли к окнам. Нерожденный младенец и трезвый образ жизни оберегал меня от необдуманных действий по защите сестры и ее бармена. Пусть как есть. Дай бог.
Долго ползли домой наши. Отмывались и отсиживались в бане. На бармене не было целого лоскута одежды. Он был наг, покрыт ссадинами, кровоточил и бредил... Сестра, всхлипывая и поправляя свои треснутые очки, обмывала его окровавленное и облитое помоями тело в холодной бане. «Пидарасы. Пидарасы», – только отдавалось в ночи. Аллегрова молча курила. Воцарилась тишь. Соседи заткнулись со своей Ириной и Андреем напрочь. Родители не проснулись, слава богу. Я уложила юных дев спать.
И тут почуяла, что пора рожать.
Я дотянула до утра.
Утром отошли воды. Надо бы поторопиться.
Но пришли соседи разобраться, что это было такое... Папа спросонья никак не мог взять в толк, что произошло, о чем галдят все эти бойкие женщины, и что они от нас хотят. Избитый нагой бармен отлеживался в бане. Сестра в треснутом пенсне сохраняла фамильное лицо, пыталась объяснить родителям ночное происшествие, и принести наши извинения фанатам Аллегровой, и заткнуть бушующего в бане голого бармена. Юные и младшие спали – вот она, молодость и крепкая нервная система.
«Ну, сорян, ребят, я больше не могу, мне рожать приспичило»,– я наскоро собрала сумку и завела машину.
– Что, сама, доча?
– А кто ещё?
Ещё со мной поехала племяш на пассажирском сидении, и следом –сестра в своём треснутом пенсне и ее злополучный бывший бармен в папиных рыбацких одеждах, потому что его одежки располосовали своими маникюрами той ночью соседские мегеры к херам.
Я переключилась: Надо рожать. На три недели раньше.
Скрюченный болью и виной Бармен с моей сестрой ждали в машине.
Я поступила. И забыла на время про всю эту ночную веселуху 31 июля.
На первое августа 2010 го года у меня была одна задача – родить в переполненном из-за профилактики первого роддома втором роддоме – и раньше срока. И справиться. Родить в то утро одновременно решили все обитательницы заведения.
Я справилась. Сын родился прямо в кровати, без стола, врача и акушерок. Ну а как ещё могло быть в этот день? Слава богу, живым и здоровым.
Мальчонку назвали именем бармена — это не случайно, а я так давно придумала, мне нравилось имя. Не переназывать же теперь из-за такой херни. Но потрясённый бывший бармен, конечно, до сих пор испытывает чувство вины, и хранит в памяти тот день. И мальчика-тезку любит. Хоть сестра давно разошлась с ним. Все обошлось. И мальчик – не Андрей!
Больше интересных статей здесь: Умы.
Источник статьи: Привет, Андрей!.