Долгожданный отпуск идет не по плану: героиня терпит кораблекрушение и оказывается на необитаемом острове посреди океана. Что остается? Конечно, выжить. И спасти попугая.Попугай гаркнул в ухо — противно так, словно жестянкой по стеклу провели. Я подскочила, поскользнулась на лиственном ковре и распласталась на корнях деревьев. Тело болело, язык казался вдвое больше привычных размеров, а я думала, откуда взялся попугай. Да ещё большой такой, в половину моей руки, ярко-красный — и клюв как лезвие топора дровосека! И деревья, и твёрдая земля. Мозги лениво зашевелились, зачесались, и я выругалась.
Съездила, называется, в круиз.
Я встала, на этот раз осторожно, схватилась за ствол и горестно вздохнула.
Корабль разломился — ох уж эта зависть славе Титаника! — врезался, перевернулся, причём, кажется, одновременно. В памяти задержалось мало конкретики, зато с избытком криков, грохота, страха и бега сначала по песку, а потом по лесу. Куда бежала, зачем? Вышвырнуло ли ещё кого на берег? И что мне теперь делать?
— Эй! Э-э-э-э-э-эй! Есть кто живо-о-о-ой?!
Попугай вспорхнул маленьким Боингом. И снова тишина. Я вдохнула и выдохнула. Никто не откликается — минус. Но голодные хищники тоже не спешат мной отобедать — плюс. Думаю, он существенно перевешивает. Ещё вдох-выдох. Стоит руководствоваться разумом. Так, мы, вроде, проплывали мимо незаселённых островов. Следовательно, больше всего шансов у меня на побережье: возможно, что-то или кого-то к нему прибило, да и вероятность, что меня заметят другие корабли, повышается. Значит, решено! Я же смелая, я же справлюсь! Всегда справлялась! Правда, в коллективе.
Совсем рядом рухнуло дерево. Бух, ба-бах! Я зажмурилась и зажала уши руками. В висках закололо, и воспоминания из другой, докруизной жизни, вгрызлись в сердце. Бух, ба-бах!
Бух, ба-бах!
Я подскочила на постели, схватила подушку и помчалась на подмогу. Суббота, шесть утра — явно очередное нашествие татаро-монголов на кухонные запасы. Гены древних славян требовали отстоять нажитое непосильным трудом имущество, я с душой размахнулась и влепила подушкой по голове захватчика.
— Ой, — испуганно сказал муж Серёжа и уронил ложку в раковину.— Ты чего так рано? Я тут тихонько, пока ты спишь, — и улыбнулся, сразу став похожим на плюшевого мишку.
Я вздохнула и осмотрелась, пытаясь хоть на этот раз увидеть коня: человек такой погром устроить не мог. Миски горой высились на столе, сковородка торчала из холодильника, на полу, между вилок, растеклось яйцо. Шкафчики стонали под грудой тетрадок с рецептами — к счастью, закрытыми — плита покряхтывала, подпрыгивала, словно возомнила себя Пегасом, а на шторе с видом великомученика покачивался кот. Я отцепила пакостную скотину, выставила в коридор и повернулась к мужу.
— Слушай, а ничего, что я вместо чайной ложки соды положил столовую? И раз ты здесь, посмотришь за пирогом? — и с видом победителя в ореоле гари Серёжа провёл чистым полотенцем по жирной тарелке.
— Каждую субботу, — простонала я. — Хорошо. Фартук подай, — меткий бросок: почти в руки.
— Что бы ты без меня делала!
Злость немного отвлекла. Как странно устроен человек: надо жить здесь и сейчас, а он кидается в прошлое, прячется в него, словно страус головой в песок. Да ещё и с эмоциями! Не знаю, сколько я так пропадала в воспоминаниях, не слышала и не видела ничего вокруг — опасно, между прочим! Но зато взбодрилась. Захотелось, как говорится, надрать зад противнику, хоть его и не было.
Вздёрнула подбородок и двинулась наискосок.
Листья шелестели под ногами, вверху покачивались ветки. Злость отступила. Я с каменным лицом шагала меж деревьев — возможно, по кругу — и отчаянно старалась не паниковать. Вокруг ни одного разумного существа, мозг поднял лапки и затребовал длительный отпуск — и некому протянуть руку, сказать доброе слово. А вокруг постоянно шелестело, трещало — Господи, помоги, я слишком молода, чтобы умирать!
— Эй! Я буду сражаться! — пискнула я и спрятала трясущиеся руки за спину.
Не паниковать, не паниковать. Это всего лишь воображение! Я выдохнула, осторожно повернулась, скользнула в самый узкий просвет между стволами и понеслась вперёд. Разум кричал, что я в безопасности, что за мной никто не гонится, что так я вернее сломаю себе шею, но кто в экстренных ситуациях вообще его слушает?! Я орала, размахивала руками и неслась вперёд, спотыкалась, ползла, вскакивала и бежала снова. Я была беззащитна и напугана. Маленький одинокий человечек посреди большого леса.
Сил надолго не хватило. Я упёрлась лбом в дерево, вцепилась в бок и принялась судорожно глотать воздух. Впереди знакомо гаркнуло — попугай! Я побрела к нему: всё же знакомая морда.
Попугай запутался в лианах над обрывом и ругался, качался, словно на качелях, из стороны в сторону. Я замерла. Какая из меня спасительница? Я бесполезная трусиха. Но он же… умрёт? Я закусила губу. Потёрла ноющие колени и решительно потянулась к попугаю, стала рвать и царапать лианы. Спина тут же заныла, ноги задрожали. Но у меня получалось! Последняя лиана — я вытерла пот, переступила и победно улыбнулась. Я герой! Только чуть-чуть шагнуть ближе. Чуть-чуть потерпеть.
Я шагнула, ноги разъехались, я взмахнула руками и ухнула вперёд. Пустота обняла меня, подарила забвение.
И треск.
И треск.
Словно мало привычного офисного шума с бесконечным шушуканьем коллег, кряхтением принтера, свистом чайника — надо ещё пилить ветки под окнами! И подсадить ко мне Асю, чтобы обучалась. Только вот Ася обучаться никак не желала, её душенька лежала к разговорам о высоком с оттопыренным мизинчиком и чашкой чая. Причём набрать воду в чайник она тоже считала ниже своего достоинства, хоть пила за десятерых.
— Сроки подходят, — попыталась намекнуть я, но она беззаботно отмахнулась:
— Завтра до обеда ещё много времени! Я зато печенек принесла.
Обратите внимание: Ради мечты.
А ты слышала, у Галки из соседнего отдела внучка родилась!— Сроки передвинули. Надо вечером уже всё представить.
— Ой! — хлопнула глазами Ася и скорчила жалобную рожицу. — Я ничего не зна-а-а-аю! Я ничего не уме-е-е-ею!
Я вздохнула. Очередная ветка с грохотом упала на улице. Принтер подавился бумагой, возомнил себя вулканом и выплюнул на стол комок чернил. Ася прихлебнула из чашки и с надеждой хлопнула глазами ещё раз. Впрочем, если бы не директор, который открутит голову именно мне, а не ей, я бы не пошевелилась.
— В последний десятый раз, — прорычала я. — Принеси зелёную папку.
Ася лениво втекла в вертикальное положение, сделала два шага, подтянула документы, свалив остальные на пол, и гордо положила передо мной. В её пылающем взоре так и читалось: «Что бы вы без меня делали!»
Наверное, так проявлялась контузия. Или предсмертная агония. Ой, нет, точно не она! Честно, Ася — последний человек, про которого мне хотелось бы думать. А уж возвращаться к тому эпизоду — подавно. Не очень приятно, когда звуки вызывают флэшбеки, но не в моей власти оказалось повлиять на ситуацию. Разве что как Одиссей чем-нибудь залепить уши. Зато я с точностью могла сказать, что раз способна вспоминать, думать и морально страдать от общей несправедливости мира, то стоит попробовать открыть глаза. Я напряглась.
Получилось с трудом. На небе выцветали звёзды, под боком курлыкал попугай и ласково — как же больно! — тёрся об меня головой. Я упала с обрыва — невысокого, метров пять, и чувствовала себя как… да, как человек, который упал с обрыва. Может, конечно, не совсем упал, скорее, скатился по склону, но подобные уточнения боль не притупляли. Я криво улыбнулась, всхлипнула и расплакалась.
— Жива! Я жива!
Я ревела, размазывала сопли по лицу и футболке, потрясала кулаком и била ногой по земле. Кораблекрушение, попугай этот демонический, обрыв — но я ещё в бренном мире, дышу, плачу и смеюсь. Значит, выдержу. Значит, смогу и остальное. И попугай…
Я медленно, с кряхтением, оханьем и аханьем поднялась. Позвоночник захрустел, сознание сделало сальто, но я всё же удержала равновесие. Вытерла слёзы ладонью, глубоко вдохнула, успокаиваясь. Вроде ничего не сломано. Синяки, ссадины — заживут. Голова соображает. Отлично.
Я ещё раз, как всякая приличная девушка, всхлипнула и осмотрелась. Слева отвесная стена, справа непролазная чаща. Спереди и сзади нечто вроде вытянутой долины, земля и травка. И попугай. Схвативший меня за штанину попугай. Куда-то тянущий меня попугай.
— Ты меня куда-то зовёшь? — выдавила я. Краткая эйфория схлынула, мозг снова превратился в древесную кору. К счастью, уверенность в себе осталась.
Попугай крикнул. Ну ладно, пойдём. Я шагнула, завалилась вправо, шагнула, завалилась влево, шагнула… Ещё, ещё и ещё. И снова звуки: накатывающие, сильные. Знакомые. Я остановилась.
— Это же…
«Шурх, — бежала вода, — ш-ш-ш-ш».
«Шурх, — бежала вода, — ш-ш-ш-ш».
Я меланхолично подставила горшок к стене, и посмотрела на потолок. Снова баба Люся, любимая соседка с верхнего этажа. Кактус благодарно зазеленел, я вернула его на законное место у компьютера, схватила ключи и решительно хлопнула дверью. Двадцать ступеней — и баба Люся сама встретила меня на лестничной площадке.
— Почему так долго? — возмутилась она. — У меня паркет пузырями пошёл!
Заскрипев зубами, понеслась в туалет. Перекрыла краны, поскользнулась в луже и хорошенько припечаталась о дверной косяк.
— Ба-а-ам! — застонал он.
— Ауч! — согласилась я.
Баба Люся подкатилась под ноги, всунула пахучие тряпки. Меня затошнило, но выбора не оставалось: в дверь молотили другие соседи, до которых добрался весёлый водопад. От души кинула всю стопку в «море» и принялась отжимать и вновь вытирать, отжимать и вытирать, отжимать и вытирать. Полы бабы Люси в жизни не видели более тщательной уборки.
— Всё. Я вызову сантехника, он разберётся с проблемой. Но лучше бы вы поменяли трубы.
— Мои трубы ещё крепкие! — подпрыгнула баба Люся. — Это вы кидаете в них всякое и засоряете!
Поспешно выбегаю на лестничную площадку. В спину несётся:
— Не выкидывайте пауков в туалет! Я знаю, это вы! Я двадцать лет проработала учительницей, я всё вижу! Засоряете трубы и засоряете!
О да, что бы мы без вас делали!
Я чувствовала себя как минимум капитаном Джеком Воробьём. Внутри созрело решение: я хотела в отпуск? Я получила отпуск. В голове царила блаженная пустота, я получала невероятное удовольствие от каждого свободного, без всех этих «что бы ты», шага.
Океан играл в лучах солнца, вода сверкала, серебрилась и ласково лизала застрявшие в песке ящики. Некоторые стояли монументальными набухшими исполинами, некоторые разломились, и содержимое щедро усеяло побережье. Консервы, бутылки, одежда. Я подобрала Дэласи, отвинтила крышку и пригубила. Попугай на плече победно гаркнул.
— Йо-хо-хо и бутылка вермута, — согласилась я.
Сокровища, кстати, тоже очень даже ничего. Точно смогу сказать, насколько их хватит, когда оттащу подальше от прожорливых волн, но уже сейчас их количество вселяет оптимизм. А это что?
В песке сверкнуло нечто чёрное. Я осторожно подошла, ковырнула кроссовком. Рация! Судорожно откопала её, встряхнула, и она зашипела:
— Приём, приём, как слышно! Есть кто живой? Повторяю, есть кто живой?!
Работает, мамочки, работает! Меня найдут! Я осторожно положила рацию на ближайший ящик и со всей силы ударила её бутылкой. Во все стороны полетели осколки, песок, брызги. Я отодрала доску от ящика и принялась молотить уже ею, пока от рации не остался неровный блин.
Что бы я делала? Жила. Справлюсь.
Наталья Цыкова
Рассказ опубликован на Синем сайте, в электронной книге «Иди ты в отпуск!».
Не пропустите новые публикации, подписывайтесь на наш канал, оставляйте отзывы, ставьте палец вверх – вместе интереснее!
Приносите своё творчество на Синий Сайт! Самые интересные работы познают сайт и, возможно, попадут в новый сборник.
#наши авторы #что почитать #реализм #наталия цыкова #юмористические рассказы
Больше интересных статей здесь: Забавное.
Источник статьи: Наталия Цыкова, «Круиз мечты».