Знойное солнце стремительно катилось к горизонту.
В бездонной глубине океана, широко распластав крылья, плавал коршун, выслеживая очередную жертву.
Пурпурная речушка, змейкой петлявшая между холмов, поросла высоким густым камышом, пропадая в небольших рощах, тут и там разбросанных по зелени лугов. Раскидистые вётлы с продолговатыми листьями клонились к зеркально застывшей глади, задумчиво вглядываясь в пугающий омут реки.
Вдоль её берегов широко раскинулась деревушка дворов на пятьдесят, с большими приусадебными участками, огороженными деревянными изгородями.
В тени у плетня вольготно растянулись лениво брехавшие лохматые «церберы» – сторожевые собаки, охраняющие хозяйское подворье.
Переливаясь перламутром, затмевая всех красно-жёлтым оперением, во дворе по-хозяйски разгуливал петух. При шпорах и полной амуниции, он выказывал доблесть и отвагу фрейлинам королевского двора, собиравшим зёрнышки на кучках навоза. Зорким оком оглядывая вотчину, доставшуюся ему от прадедов, приглядывал за разбредающимся гаремом. Являясь негласным блюстителем нравственности, он жестоко карал провинившихся как за нарушение целомудрия, так и за малейшую строптивость и непослушание.
На берегу, устроившись на невысоких мостках, мальчуган лет шести ловил рыбу. Удочка из хворостины, полупрозрачная леска, самодельный поплавок из куриного пера и настоящий рыболовный крючок были предметом его особой гордости.
Поплавок потянуло влево, затем назад, и вдруг он заплясал по глади, выписывая тонкие концентричные круги. Мальчишка подхватился, дёрнул удочку. Из тёмной глубины вынырнула небольшая серебристая плотвичка.
Сорвавшись с крючка, она резво запрыгала на досках мостка, подбираясь к краю. Со всей своей рыболовной страстью мальчик кинулся на неё, но было поздно. Рыбёшка соскочила в речку.
– Толик, сынок, кушать, – окликнули его из дома.
– Сейчас. У меня клюёт, клюёт, – высоким голосом прозвенел он в ответ.
– Марш домой. Всё стынет. Два раза разогревать не буду. Ребёнок развернулся, вытер испачканные руки о штаны и направился по тропинке к дому с большой соломенной крышей.
Из рощицы вынырнула пыльная телега, гружённая сеном. Неказистая лошадёнка, казалось, выбивается из сил. Она с трудом тащила воз, еле переставляя заплетающиеся ноги. Слева от повозки не торопясь вышагивал высокий крепкий мужчина.
– Деда, – бросился к нему шестилетний внук Толик, – надо Орлика кормить. – Я ему горбушку хлеба припас. Посыпал солью, как ты говорил.
– Ладно, ладно. Корми. Сейчас его распрягу. Пускай сил набирается, травку щиплет.
– Деда, покатай меня на Орлике, – просил мальчик. – Когда вырасту, кавалером буду.
– Кем, кем? Это что? Кавалеристом, что ли?
– Нет. Кавалером.
– Кавалеры! Ужинать, – смеясь, позвала мужиков молодая женщина.
Она ловко разливала по тарелкам забористые щи. Подкладывала салат из огурцов и помидоров, заправленных сметаной. Сверху посыпала зелёным укропом. Каждому положила расписную деревянную ложку.
– Как же кавалер без доброго коня служить-то будет? – рассуждал вслух дед.
Он прячет добродушную улыбку в прокуренных усах. Но глаза выдают его, светятся искорками безудержного смеха.
– Разве что тебе Орлика подарить? Будешь обучаться верховой езде, а заодно и гарцевать по дороге в школу.
– Деда, а как же Орлик в поезде поедет? Там дверь такая узкая, – показывает руками внук.
– А мы его вот что. К вагону привяжем, он и добежит сам, зато не потеряется. Кормить его, правда, придётся из ресторана, прямо на ходу. У него любимое блюдо – картошка и жареное мясо. Правильно, дочка?
– Пап, мне без разницы, сына кормить вместе с конём или без него.
– Деда, Орлик по рельсам не добежит, – у него копыта отвалятся, – не унимался дотошный внук.
– Так мы ему того... сапоги и валенки верёвками привяжем. До твоего дома раз плюнуть, всего-то двое суток езды.
Взбудораженный неожиданным подарком, Толик долго не мог уснуть.
Ему снился перестук колёс. Орлик, привязанный к последнему вагону. Он взбрыкивает задними ногами и несётся широким расхлябанным аллюром. В разодранных сапогах и валенках, неуклюже, выше головы подбрасывает копыта.
Голубой состав поезда с грохотом проносится мимо перрона. Удивлённые пассажиры с завистью смотрят вслед удаляющемуся локомотиву.
Скакун выражает бесконечное удивление, восхищение и щенячий восторг. Кормит своего нового друга внук на ходу пельменями и мозговыми косточками, подкидывая их высоко к синему небу.